Брэдли в своем репертуаре: одиннадцатилетняя Флавия рассекает на велике по сельской Англии и чего-то там расследует (о, эти описания домиков, увитых плющом, и садиков, засаженных розами. Оффтоп, однако хозяин - барин, почему-то сильно нравиться мне мысля съездить не в Лондон, а в сельскую Англию в июле, или когда там у них вереск цветёт? Не в Париж, а в деревушку во Франции в ноябре - резиновые сапожищи, запах опавших листьев, дожди, туманы. Не в Рим - а в местечко где-нибудь, где холмы у них там? В Тоскане? Во, туда, и желательно весной. Но моя мысль с агротуризмом ничего общего не имеет - никаких грядок и коров, и в Рим, Париж, Лондон тоже, честно говоря, чертовски охота).

Но чего-то я отвлеклася. Я восхищена и изумлена Брэдли - его Благодарности после книжки занимают страниц пять или даже семь на ридере - он знает такую огромную толпень народа и всех благодарит. Молодец!

И придирка. Я ничего не сказала, когда читала первую книжке, когда Флавии было 11. Я защищала Брэдли в рецке на вторую книжку. Но тут и у меня возникает вопрос: уже третью книжку Флавии одиннадцать лет? Доколе? И тут имеет смысл читать четвертую, токо не говорите мне, что там у Флавии с возрастом, сама прочитаю.

Букшоу. Я не могла припомнить, как меня везли по Канаве, затем вдоль центральной улицы, мимо Святого Танкреда. Но мы здесь, значит, мы проехали все это.
Доггер, как ни странно, был в дверях – как будто провел на ногах всю ночь. С преждевременно поседевшими волосами, освещенными сзади огнями из вестибюля, он казался мне суровым святым Петром у жемчужных врат, приветствующим меня.
– Я бы могла дойти пешком, – сказала я инспектору. – Здесь не больше полумили.
– Конечно, могла, – ответил инспектор Хьюитт. – Но эта поездка – за счет его величества.
Он меня дразнит? Дважды за последнее время инспектор подвозил меня домой и в каждом случае давал понять, что, когда дело касается расхода бензина, казна короля не бездонная.
– Вы уверены? – спросила я, странно одурманенная.
– Прямо из его личного кошелька для мелочи.
Как будто во сне, я обнаружила, что тяжело тащусь вверх по ступенькам к входной двери. Когда я добралась до верха, Доггер засуетился, поправляя плед вокруг моих плеч.
– Идите в кровать, мисс Флавия. Я сейчас приду с горячим питьем.
Утомленно поднимаясь по витой лестнице, я услышала, как Доггер и инспектор обменялись парой слов, но не смогла ничего расслышать.
Наверху, в восточном крыле, я вошла в спальню и, даже не сняв шотландский плед его величества, упала лицом вниз на постель.